Поведение может быть ветреным, свободным, вызывающим – но легкость не дана. Не всегда понимаю, что это такое. Надо быть легче – это как «надо быть счастливей». Одно и то же непостижимое дзюцу.
Я не испытываю физической боли. Очень круто! В силу закона равновесия вся боль уходит внутрь. Душа болит, ноет под ребрами, печет сердцевну, до тошноты. Перед глазами чернота. Это совсем не круто! А кто сказал, что он тебя полюбит? Ты сам хотел стоять на сквозняке. Обольщение легкостью.
Любит других – полюбит и тебя, он легкий человек. Очень круто.
Любит других – но НЕ ПОЛЮБИТ тебя, ветер дорог не выбирает. Это правильно.
Это – круто. Не разогнешься.
Это не Шикаку воет – это же я вою?.. Там, внутри?..
На Госвыходе сидел с каменным лицом, подгибаются колени от любви. Химия? Стремительно хожу и стремительно падаю, никакого промежутка. Встал – прислонился к стене – сполз. Очень круто. Участливые дзенины сопровождения думают, что я уработался, и меня шатает от бессонницы. Зачем я их вчера пожалел? Надо было молчать и кивать. Но нет. Сказал правду. Если я стану взрослым – никогда так больше не сделаю. Но счастье эгоистично.
- Я не устал. Я влюблен.
- Поздравляю.
…- Куда вы так несетесь, Каздзекаге-сама? Мы еле успеваем.
- Мне необходимо написать письмо!
К ночи случилось неизбежное:
«А как же мы?!»
Пришел напарник. Принес сакэ. Вид ургюмый, но внутри клокочет. Глаза в точку. Пришлось закрыть дневник, хотел придержать страницу – вроде как я занят. Куда там. Бутыль об стол, все в разнос. Пили долго. Жаль его. Примерно, как сейчас – меня.
Странно, как я его вчера ненавидел, неуверенного ни в чем. Он мне мешал предаваться моему бумажному счастью! Он напоил меня, чтобы если что – то уж точно не сегодня. Хитрый, опытный. Все было прозрачно. Говорю ему – я этого ждал уже три дня.
- Чего конкретно?
- Не надо делать вид, что не понимаешь.
- Не понимаю.
- Ты ревнуешь. Прости пожалуйста. Я не в себе, но это не надолго.
- Нет, давайте поговорим…
Глупец, я чувствовал себя во всеоружии.