Однажды ты сказал одному из своих учеников, что маджонг развивает ум.
Я узнал об этом, и стал осваивать эту игру.
Хотел узнать тебя больше, изнутри твоих привычек.
Лето плавило песок, ты потерял память, я учился разбирать конструкции фишек.
Потом начались дожди, алые рассветы сменились серыми и туманными. Я напряженно играл в маджонг.
Я заключал союзы, строчил письма и собирал информацию. Люди уходили на миссии и становились призраками. Я тренировал с тобой гендзюцу и отвлекался игрой в маджонг.
Ты не мог быть мне другом. Наши дороги не соединялись. Наступила поздняя осень. Я глотал сопли, писал чушь и резался в маджонг. Вся моя ненависть на тебя и судьбу ушла в этот «чвак-чвак». Я бомбил пирамиды фишек и понимал, что маджонг – это все, что от тебя осталось. Каждый раз, прикрыв глаза, чтобы охватить единым взглядом всю композицию фигур, я словно прикасался к твоему разуму. Играя в маджонг, я разговаривал с тобой на языке логики.
Потом во мне поселилась боль, и я играл, чтобы забыться. Я даже стал думать: маджонг навсегда соединится для меня с этой болью, из него вытечет вся радость или новизна. Много бессонных ночей под опием, много новых композиций.
Потом пришла зима, и вместе с ней битвы и праздники. Я глушил сакэ без тебя под стук фишек, я пытался приручить молнию под стук фишек, преследуя врагов, я покидал родные места и возвращался в них под этот умиротворяющий звук.
Тебя нет. Ты в плену или умер. Все давно сказано, я разгадал тебя как ребус.
Как всякая загадка, эта тоже имеет двойное дно. Можно выиграть эту гонку или проиграть, как лягут фишки. Важно понять принцип. Ты сказал мне так много своей фразой про намеренную боль, рождающую равнодушие. Это почти Непринятая Жертва. В этот миг я понял, что моя душа гораздо, гораздо старше твоей.
Я в неведении, но меня посетило умиротворение.
Все только начинается. Все давно сочеталось в финале. Все это не имеет значения.
Я играю в маджонг.
Я играю в маджонг.
Я узнал об этом, и стал осваивать эту игру.
Хотел узнать тебя больше, изнутри твоих привычек.
Лето плавило песок, ты потерял память, я учился разбирать конструкции фишек.
Потом начались дожди, алые рассветы сменились серыми и туманными. Я напряженно играл в маджонг.
Я заключал союзы, строчил письма и собирал информацию. Люди уходили на миссии и становились призраками. Я тренировал с тобой гендзюцу и отвлекался игрой в маджонг.
Ты не мог быть мне другом. Наши дороги не соединялись. Наступила поздняя осень. Я глотал сопли, писал чушь и резался в маджонг. Вся моя ненависть на тебя и судьбу ушла в этот «чвак-чвак». Я бомбил пирамиды фишек и понимал, что маджонг – это все, что от тебя осталось. Каждый раз, прикрыв глаза, чтобы охватить единым взглядом всю композицию фигур, я словно прикасался к твоему разуму. Играя в маджонг, я разговаривал с тобой на языке логики.
Потом во мне поселилась боль, и я играл, чтобы забыться. Я даже стал думать: маджонг навсегда соединится для меня с этой болью, из него вытечет вся радость или новизна. Много бессонных ночей под опием, много новых композиций.
Потом пришла зима, и вместе с ней битвы и праздники. Я глушил сакэ без тебя под стук фишек, я пытался приручить молнию под стук фишек, преследуя врагов, я покидал родные места и возвращался в них под этот умиротворяющий звук.
Тебя нет. Ты в плену или умер. Все давно сказано, я разгадал тебя как ребус.
Как всякая загадка, эта тоже имеет двойное дно. Можно выиграть эту гонку или проиграть, как лягут фишки. Важно понять принцип. Ты сказал мне так много своей фразой про намеренную боль, рождающую равнодушие. Это почти Непринятая Жертва. В этот миг я понял, что моя душа гораздо, гораздо старше твоей.
Я в неведении, но меня посетило умиротворение.
Все только начинается. Все давно сочеталось в финале. Все это не имеет значения.
Я играю в маджонг.
Я играю в маджонг.