Как холодна неумолимость чести! Она всегда идет со Смертью вместе.
Я не могу сдержать преображенья – Удар в висок – ответное движенье В грудной каркас…
Вы здесь во имя родины стоите, Пока из глаз моих глубинный житель Глядит на вас?
Безумный стук далеких барабанов, Вязь канзи по огромной желтой длани – Один бросок -
И форменный ваш плащ располосован, Там жар, там доступ к бронзовым покровам, Там алый сок,
Там жизнь! Там пристань сдержанного стона - Хочу его! В дыхании стесненном не звук, но – след, След вашей многолетней обороны! Вы здесь во имя Конохи зеленой? Я – нет!
Соединенье золота и черни – Упала в травы летняя звезда, Теперь ее путей не отыскать. Повержен жар прохладою вечерней,
Свободен и безбрежен полог ночи, Но зренье благодати лишено, И горький крик кровавых одиночеств Рвет перепонки впадины ушной,
И что-то безнадежно ускользает, Сменяется тенями на лице… Чьим голосом чьи губы мне сказали О тайне, запечатанной в ларце?
Сын Человека, я не понимаю, Откуда эта горечь в центре лба! Ты снял броню. Ты обнажил себя - Не до конца… там далеко до края… - И в два шага, бездумных и бесстрашных, Ты разбудил без всякого труда Чудовище. Я безобразен, да?..
Я вижу корень мне открытой жажды, Не ты ли подтолкнул меня туда?
Теперь молчи или кричи, как хочешь! Я смешиваю кровь твою с песком, Из горьких и печальных одиночеств, Из боли, что забудется потом, Я сам… Я сам… Из тусклого сознанья… Сквозь мнимую отверженность твою… Два берега, два образа сознанья Соединю
Стекает вниз песчаная лавина. Уносит ветер шелковую пыль… Я не хотел растратить много сил, Но бесконечно падаю на спину … разбитый панцирь в области груди… Дрожащие, зажмуренные веки… …Я так хочу быть просто человеком…
Я здесь. Хоть что это значит — «здесь» - мне понять непросто. Воздух светел, прозрачен и весь дрожит, уходя куда-то все выше, к звездам.
Тишина оглушительна и она каждый звук предает огранке, странно, я вроде бы, все узнал о том, как саднит после боя любая рана. но мои не болят, хоть моей кровью и пахнет воздух.
Покой весь залит до краев золотым туманом. Все ближе плывет сквозь него одинокий остров Я уже вижу, как берег Зарос осокой Как недалече в поле встают курганы. Его приближенье тревожит так ярко и остро.
Не знаю, что сказать, Ибики-сан... Может после бокала-другого будет яснее и политика, и вИдение... или хотя бы на откровенность потянет... меня... весело. А то сплошной гнет остоятельств.
Она всегда идет со Смертью вместе.
Я не могу сдержать преображенья –
Удар в висок – ответное движенье
В грудной каркас…
Вы здесь во имя родины стоите,
Пока из глаз моих глубинный житель
Глядит на вас?
Безумный стук далеких барабанов,
Вязь канзи по огромной желтой длани –
Один бросок -
И форменный ваш плащ располосован,
Там жар, там доступ к бронзовым покровам,
Там алый сок,
Там жизнь!
Там пристань сдержанного стона -
Хочу его!
В дыхании стесненном
не звук, но – след,
След вашей многолетней обороны!
Вы здесь во имя Конохи зеленой?
Я – нет!
Сквозь острой боли белое пятно,
Сквозь лишние слова и полотно
Песка, туда, где слюдяной чернеет
Сосредоточенный шальной зрачок.
Чем оттолкнул я вас? Что в том порыве
Так ранило? Мне памяти обрывок
Не расправить. Но горькой солью легкие ещё
Наполнены. И горечь скопилась густо
В верхней точке лба. Как глупо вновь:
Так близко видеть смерть, чтобы любовь
Узнать. Как бесконечно пусто
В сознании. Не выйти мне самим
Собой из плена, не прекратится
странный этот сон:
Одновременно с двух сторон пронзен
В грудину черным, в спину золотым.
Упала в травы летняя звезда,
Теперь ее путей не отыскать.
Повержен жар прохладою вечерней,
Свободен и безбрежен полог ночи,
Но зренье благодати лишено,
И горький крик кровавых одиночеств
Рвет перепонки впадины ушной,
И что-то безнадежно ускользает,
Сменяется тенями на лице…
Чьим голосом чьи губы мне сказали
О тайне, запечатанной в ларце?
Сын Человека, я не понимаю,
Откуда эта горечь в центре лба!
Ты снял броню.
Ты обнажил себя -
Не до конца… там далеко до края… -
И в два шага, бездумных и бесстрашных,
Ты разбудил без всякого труда
Чудовище.
Я безобразен, да?..
Я вижу корень мне открытой жажды,
Не ты ли подтолкнул меня туда?
Теперь молчи или кричи, как хочешь!
Я смешиваю кровь твою с песком,
Из горьких и печальных одиночеств,
Из боли, что забудется потом,
Я сам…
Я сам…
Из тусклого сознанья…
Сквозь мнимую отверженность твою…
Два берега, два образа сознанья
Соединю
Стекает вниз песчаная лавина.
Уносит ветер шелковую пыль…
Я не хотел растратить много сил,
Но
бесконечно
падаю
на спину
… разбитый панцирь в области груди…
Дрожащие, зажмуренные веки…
…Я так хочу быть просто человеком…
Не уходи
Я, действительно, не умею контролировать себя.
Не знаю, отчего вы молчите.
Я отвратителен? Мне... жаль, что я не сдержался.
Скажите, что я должен сделать, чтобы вы сказали хотя бы одно слово?..
Хоть что это значит — «здесь»
- мне понять непросто.
Воздух светел, прозрачен и весь
дрожит, уходя куда-то
все выше, к звездам.
Тишина оглушительна и она
каждый звук предает огранке,
странно, я вроде бы, все узнал
о том, как саднит после боя
любая рана.
но мои не болят,
хоть моей кровью и пахнет воздух.
Покой весь залит до краев
золотым туманом.
Все ближе плывет сквозь него
одинокий остров
Я уже вижу, как берег
Зарос осокой
Как недалече в поле встают курганы.
Его приближенье тревожит
так ярко и остро.
Но голос вышел в ветер,
Унесший пыль.
О самом страшном,
Что я изведал,
Я не забыл
Я расскажу.
Однажды.
После.
Как хватит сил.
*нравицца, как вы меня таскаете...*
умотался
битва за бренд...
лучше так
Я вовсе вас не тороплю:-)
могу пока только винища предложить.
закатный глоток
Ну, и как мне кажется, вам бы за Цунадэ-сама поухаживать... Она тогда расцветет... И жизни добавится... Такое у меня политическое вИдение....
Не знаю, что сказать, Ибики-сан... Может после бокала-другого будет яснее и политика, и вИдение... или хотя бы на откровенность потянет... меня... весело. А то сплошной гнет остоятельств.